Жизнь – отечеству, честь – никому!
(девиз кадетов)

У многих россиян, особенно старшего поколения, слово «кадет» вызывает скорее негативные ассоциации. Кому-то кадеты представляются неким анахронизмом, связанным то ли с последними годами царствования семьи Романовых, то ли с эпохой России начала 90-х. Кто-то вообще уверен в том, что кадеты – это представители Конституционных Демократов времен первых Государственных Дум. Вся эта неразбериха возникла после того, как мы решили в одночасье отказаться от тех молодежных движений, которые культивировались в советскую эпоху, но при этом не успели сформировать идею нового молодежного вектора.

Именно в этот момент, а это 1992-1993 год, в России вместо пионеров стали появляться бой- и герл-скауты, а вместо суворовцев или, в лучшем случае, наравне с суворовцами – те самые кадеты. При этом, как часто у нас бывает, молодежь собрали, а рассказать, зачем собрали - забыли. Многим молодым людям обеспеченные родители не преминули купить новую форму с золотистыми эполетами, фуражки со сверкающими кокардами и отвели свои чад, вчерашних школьников, туда, где как было сказано, будут учиться кадеты. Главное, что совсем молодым ребятам успели сказать, что они есть слава и гордость новой России и что никакого отношения к каким-то там суворовцам и прочим нахимовцам они не имеют, и находятся НАД всеми этими пережитками социализма.

С такой мыслью молодежь и принялась постигать нелегкую кадетскую науку. Только беда была в том, что от советских пережитков избавляться высокое руководство решило, но среди преподавательского корпуса все чаще попадались те самые преподаватели, которые ничего другого, кроме этих пережитков в своей жизни не видели. И учить они кадетов принялись так, как их учили его в партийных школах. Вот и выходило, что в течение дня новым российским кадетам приходилось то читать вслух «Отче наш», то петь бравурные советские песни о красном командире Щорсе и разгроме белой армии. Учебники вроде бы оставались в основном советские, но учитель истории пытался донести что-то совсем антисоветское. На праздники приглашались одновременно служители окрестных храмов, бывшие репрессированные, и отставные генералы спецслужб, то есть те, кто репрессировал. В общем, что-то в этой системе надо было менять, так как кадеты сами с трудом понимали, что их ждет в будущем, и какое образование они здесь получают. Но менять ничего не спешили…

И самое удивительное заключалось в том, что год от года количество молодых ребят и даже девушек, желающих учиться в кадетских школах, только увеличивалось. При этом молодежь не смущало, что перспективы продолжения служения военному делу в России после окончания кадетской школы, мягко говоря, не самые радужные. Если говорить точнее, то большинство военных вузов никаких льгот выпускникам кадетских школ сегодня не гарантирует. А с введением ЕГЭ шансы на поступление в военный вуз выпускника кадетского корпуса и обычной школы абсолютно сравнялись.

Однако нужно признать, что молодыми людьми часто движет не столько желание посвятить свою дальнейшую жизнь военной службе, сколько получить по-настоящему качественное образование – образование, которым гордились те самые дореволюционные кадеты. А гордиться им было чем!

Если коснуться исторических этапов развития кадетского движения в России, то первый кадетский корпус был учрежден в 1732 году генерал-фельдмаршалом фон Минихом. Само слово «кадет» было заимствовано у прусских молодых людей, связавших свою жизнь с военным делом. Те же в свою очередь позаимствовали его у французов: кадет (франц.) – младший.

Окончание кадетского корпуса гарантировало дальнейшую блестящую военную карьеру. Кадеты в процессе обучения получали весьма обширные знания не только в военном деле, но и учились гуманитарным наукам, математике, физике, химии, фехтованию, бальным танцам, поистине рыцарским манерам. В те годы появилось неофициальное название кадетов – «юные рыцари». Даже сам кадетский корпус фон Миних назвал «Рыцарской академией». В этом случае 13-летних юношей привлекало отнюдь не название, а уровень получаемого образование и весьма серьезные перспективы, как принято говорить сейчас, карьерного роста. Кадетский корпус фон Миниха находился в Петербурге и выпускал по несколько сотен воспитанников. Кадетские корпуса закончило немало выдающихся людей России того времени.

При этом в Москве, как ни странно, кадетских корпусов не было вплоть до 1992 года. Неудивительно, что настоящие кадетские традиции пока еще не успели сложиться не только в нынешней столице, но и в других российских городах. За яркими вывесками в российских регионах могут скрываться учебные заведения («кадетские корпуса») весьма сомнительной репутации. Часто бывает так, что в рамках реализации программы по нивелированию беспризорности и безнадзорности в школах-интернатах для детей сирот просто меняется вывеска, и интернат объявляется ни много ни мало кадетским корпусом. Нередки случаи возникновения целых кадетских академий в тех же зданиях, где прежде размещались общеобразовательные школы. С чем это связано? Неужели со всеобщим желанием руководства учебных заведений приобщить молодых людей к воинской культуре, галантности и искусству быть человеком вообще. Не спорю, есть, слава богу, в России и такие случаи. Однако их можно пересчитать по пальцам одной руки. Все остальные кадетские корпуса – это лишь очередной ход руководства в условиях демографической ямы привлечь учащихся в стены своих учебных заведений. Руководителей понять тоже можно, ведь пресловутое подушевое финансирование ставит их в неудобное положение – «добывай учащихся как можешь».

Естественно, возникает вопрос, где же руководителям брать столь галантных преподавателей, которые и кадриль отпляшут, и шпагой в воздухе посвистят, и тригонометрическое уравнение решат, ведь с новыми Федеральными стандартами России нужны именно такие учителя…

В итоге учится-мучается такой кадет в своем кадетском корпусе и никак понять не может, чем он принципиально (кроме фуражки и погон конечно) отличается от Васи из соседнего подъезда, который также протирает штаны, только в обычной школе…

А в это время руководители снова стряпаются отчеты об успешно проделанной работе: о том как при наличии только деревянных автоматов были проведены стрельбы, как в спортзале с протекающей крышей кадеты устраивали бал, как в качестве добровольных (а каких же еще!) пожертвований родителей кадетов был построен во дворе школы кадетский храм, к которому местный священник подъезжает на BMW X5 (о BMW отчет конечно, умалчивают).

В общем, чем бы дитя ни тешилось, как говорится, лишь бы не вешалось. В этом, похоже, и заключается доктрина современных молодежных движений, к которым относится и движение кадетское. Ведь никакой единой законодательной базы, ставящей кадетские школы на некую правовую основу, у нас в стране пока нет. Что-то будет дальше…

«На кадетских дрожжах и поднималось пышное тесто корпуса офицеров Российской Императорской Армии. Кадетские корпуса прививали любовь к Родине, армии и флоту, создавали военную касту, проникнутую насквозь лучшими историческими традициями, вырабатывали тот слой русского офицерства, на крови которого создавалась российская военная слава».

Кадет – писатель Двигубский

На вопрос: « Кто же первыми встал на пути революционной вакханалии?», можно ответить однозначно – русская военная молодежь. Воспитанные на твердых принципах и заветах честного служения Вере, Царю и Отечеству, кадеты приняли большевистский переворот октября 1917г. как предвестник гибели всей России. Действительно, в кадетской среде не могло быть людей, мыслящих иначе – предателей там не было. Кадетские корпуса являлись лучшими в России школами государственного и национального воспитания, питомцами которых можно было всегда гордиться. Но борьба с красной чумой началась для кадет гораздо раньше 1917 года.

Ещё в революцию 1905 года, когда тлетворные брожения проникли практически во все гражданские учебные заведения, кадетские корпуса оставались спокойными островами порядка, дисциплины и преданности среди революционной бури. Так, в одном из корпусов нашлись два кадета, которые позволили себе в разговоре с товарищами выразить некоторое сочувствие происходящим событиям. Директор корпуса отдал их под суд кадетской чести, но даже его – офицера хорошо знавшего кадетские традиции и среду, поразил приговор суда, который гласил: смертная казнь! Безусловно, никто его не привел в исполнение, но эти два кадета были настолько поражены мнением своих товарищей, что раскаялись и дали торжественное обещание навсегда отказаться от своих заблуждений, и стали достойными офицерами. В том же году, кадеты одного из столичных корпусов по их единодушной просьбе приняли участие в вооруженном разгоне революционеров-манифестантов.

Красный флаг, развевавшийся вместо русского национального с октября 1917 года, кадеты принимали за то, чем он был на самом деле – грязной тряпкой, под которой грабили, убивали и насиловали. Трогательны и тяжелы факты спасения корпусных знамен. Те корпуса, которые в первые же месяцы революции эвакуировались в районы белых армий, взяли свои знамена с собой, а оставшиеся в полосе красных сделали все от них зависящее, чтобы святыни не попали в руки советов. Знамена вывозили тайно и с большим риском для жизни.

Во всех городах, где были военные училища и кадетские корпуса, буквально с первых дней большевистского переворота началась вооруженная борьба за Белую Россию. В Москве к юнкерам Александровского училища присоединились кадеты трех корпусов. Ничто не могло остановить горячих сердец этих маленьких патриотов! Так, старшие кадеты 2-го Московского корпуса построившись под командой своего товарища вице-фельдфебеля Слонимского, обратились к директору корпуса с просьбой разрешить идти на помощь юнкерам и кадетам двух других корпусов. На это последовал категорический отказ. Тогда Слонимский приказывает разобрать винтовки и со знаменем ведет роту на выход. Директор был вежливо отстранен с пути...

В Петрограде в эти же дни сражались почти все военные училища. Морской кадетский корпус был, подвергнут нападению большевиков одним из первых, и оказал достойное сопротивление. Ярославский, Симбирский и Нижегородский корпуса были разгромлены красногвардейцами. Кадет убивали, калечили, бросали на ходу из поездов и в воду. Уцелевшие мальчики приняли активное участие в дальнейших боях с красной армией. Кадеты Оренбургского корпуса впоследствии почти целиком составили команду бронепоезда «Витязь». Практически поголовному избиению подвергся персонал и кадеты Ташкентского корпуса за участие вместе с юнкерами в вооруженном сопротивлении.

О том, какими путями и, через какие тернии пробивались эти дети в Белые армии, должны быть еще написаны книги и поставлены фильмы. Первые отряды добровольцев, которые начали борьбу на Дону, были в большинстве своем составлены из кадет и юнкеров. В то время, когда здоровые и сильные мужчины превращались в зверей-красногвардейцев или просто выжидали в стороне, русские мальчики шли в бой за поруганное Отечество. На одних из похорон генерал Алексеев сказал: « Я вижу памятник, который Россия поставит этим детям, и этот памятник должен изображать орлиное гнездо и убитых в нем орлят...».

Большое число кадет приняло участие и покрыло себя славой в легендарном Ледяном походе. О них всегда говорили с отеческой любовью и грустью... С винтовкой выше себя ростом, уходя с головой под воду при любых переправах вброд, они безропотно сносили все тяжести похода. На всех фронтах Гражданской войны кадеты выделялись лихостью и отвагой, равняясь на старших товарищей и, стараясь им ничем не уступать. Поэтесса Снасарева-Казакова, посвятила прекрасные строчки кадетам погибшим под Иркутском:

Как звезды, были их глаза –
Простые русские кадеты;
Их здесь никто не описал
И не воспел в стихах поэта.
Те дети были наш оплот,
И Русь поклонится их гробу;
Они все там до одного
Погибли в снеговых сугробах...

В знаменитой Дроздовской дивизии Добровольческой Армии всех кадет, гимназистов и реалистов шутливо называли «баклажками». Именно дети откликнулись поголовно на призыв защищать Родину от большевистской чумы. Они всегда набавляли себе года и старались выглядеть старше и солиднее – лишь бы быть зачисленными в армию. Генерал Туркул вспоминал о том, сколько раз ему приходилось опрашивать этих милых, исхудавших и оборванных мальчиков, пробивавшихся из всех уголков России. Большинству было по 14-15 лет. Что звало их в ад войны? Что заставляло убегать от родителей и подвергать себя смертельной опасности? А ведь красная армия была порой куда ближе белой... Может жажда приключений и подвигов? Мечты о славе и авантюризм? Безусловно, все эти предположения смешны и оскорбительны для их памяти. Просто это были – РУССКИЕ КАДЕТЫ, которые не собирались жить в коммунистической помойке, которые любили Россию и готовы были нести ответственность за всё в ней происходящее.

Ничто так не иссушало душу и не рвало сердце, как лежащий убитый ребенок в военной форме. Вот рядом винтовка и фуражка, на груди, залитой кровью, маленький крестик, а за поясом любимая книга или тетрадь со стихами Пушкина и Лермонтова, переписанными по кадетской традиции. Как не хотелось порой их ставить в строй, который всегда диктовал свои суровые законы! Казалось, что все будущее России находится здесь в армии, с винтовкой, а не с ручкой в руках и не за школьной партой. А сотни тысяч здоровых и взрослых людей занимались сбережением своей еще упитанной в те времена человеческой шкуры. Никогда не забыть боя белого бронепоезда, а точнее бронеплощадки с несколькими бронепоездами красных. Когда большинство команды и сам командир были убиты, площадка стала отходить и среди «... обваленных и обгоревших мешков с землей, острых пробоин, тел в тлеющих шинелях, среди крови и гари, стояли почерневшие от дыма мальчики-пулеметчики и безумно кричали «ура». Один вдумчивый англичанин, бывший во время Гражданской войны на юге России, писал, что « в истории мира он не знает ничего более замечательного, чем дети-добровольцы белого движения. Всем же отцам и матерям, отдавшим своих детей за Родину, он должен сказать, что их дети принесли на поле брани святыню духа и в чистоте юности легли за Россию. И если люди не оценили их жертв, и не воздвигли им еще достойного памятника, то их жертву видел Бог и принял их души в свою райскую обитель...». Свой весомый вклад в дело защиты Отечества внесли и южнорусские корпуса. Первая кадетская кровь в боях с красной армией пролилась под Ростовом возле Балабановой рощи в 1917 году. Здесь были убиты кадеты-одесситы Надольский и Усачев, ранены – Поляков, Шенгелая и Думбадзе. Как забыть одного из малышей-кадет, который после боя вел пленного красноармейца и попал ногой в стрелку линии трамвая вывихнул себе ногу, но с колоссальным мужеством переносил боль, а сдав пленного, сел на рельсы и горько заплакал…Но в 1-ом Кубанском походе Добровольческой Армии произошел казалось невероятный случай героизма, который вряд ли имеет аналоги в военной истории. Кадет-одессит Кикодзе продолжал идти в атаку с …оторванными артиллерийским снарядом ногами, волочась по пахотному полю на руках и крича «Ура!».

В 1920 году при эвакуации Одессы, часть войск Добровольческой Армии, а также масса беженцев с детьми отходили к границам Румынии под натиском красных. В составе отступавших находились и несколько сот кадет Одесского Великого Князя Константина Константиновича кадетского корпуса, а также ряда других корпусов. 31 января разгорелся бой отряда полковника Стесселя с превосходящими силами красных в составе пехотной дивизии и кавалерийской бригады Котовского под Канделем. Бой был необходим для спасения беженцев, женщин и детей. В составе отряда было всего 600 бойцов. Левый фланг был поручен сводному составу кадет под командой капитана Ремерта. Именно на левый фланг был направлен главный удар красных. Но ни жестокий артиллерийский и ружейно-пулеметный огонь, ни бешеные атаки красной кавалерии не могли сломить кадет. Дружные залпы и твердые штыки постоянно встречали кавалерию знаменитого бессарабского уголовника. Успех левого фланга позволил всему отряду перейти в контрнаступление и отбросить красных. Бой длился с перерывами с 9 часов утра до 18 часов вечера.

Киевскому Владимирскому кадетскому корпусу удалось избежать разгрома и расформирования. Однако уже в первые дни революции левый писатель Амфитеатров поместил в газете «Киевская мысль» статью под названием «Волчонки», в которой травил киевских кадет за то, что они не надели красных бантов на общем параде в честь революции, не опозорив ими своих белых погон. Правда, в эмиграции он прозрел, прочтя книгу Зурова «Кадеты», и публично покаялся, признавшись, что «не знал я вас, господа кадеты, честно признаюсь, и только теперь осознал глубину вашего подвижничества». С освобождением Киева Добровольческой Армией генерала Деникина в 1919 году большинство кадет сразу ушли на фронт. Одна из батарей была полностью укомплектована киевскими кадетами. Возможно, некоторые киевляне узнают дорогие им имена – Сергей Якимович, Полиновский, Левицкий, Порай-Кошиц, Бережецкий, Захаржевский. Также, бесстрашно сражались с большевиками кадеты Сумского и Полтавского корпусов. Великий Князь Константин Константинович, ведавший в свое время всеми военно-учебными заведениями России, известный поэт под псевдонимом «К.Р.» и человек пользовавшийся огромной любовью всех кадет и юнкеров, написал прекрасные строчки:

«Кадету»
Хоть мальчик ты, но сердцем сознавая
Родство с великой воинской семьёй,
Гордися ей принадлежать душой.
Ты не один: орлиная вы стая.
Настанет день, и, крылья расправляя,
Счастливые пожертвовать собой,
Вы ринетесь отважно в смертный бой,
Завидна смерть за честь родного края.

В парижском предместье Сент-Женевьев-де-Буа, на знаменитом кладбище русских эмигрантов, есть и кадетский участок. Белые березы и белые кресты, а на каждой могиле белого камня – цветной погон кадетского корпуса, который окончил усопший. Не забудь поклониться, прохожий!

Счастлива и имеет право на существование та страна, которая может воспитать таких сыновей, какими были русские кадеты.

Молодость наша сгорела дотла И мы ее, в общем, не видели, Но вспомнят котда-нибудь ваши дела И нас, которых обидели... Мы воевали с тринадцати лет. Об этом рассказывать надо ли? И в будущем с гордостью скажут: кадет Это из тех, что не падали. М. Надеждин,
Кадет Владикавказского кадетского коопуса.

Перед революцией в России существовал 31 кадетский корпус, представляющие из себя полувоенные средние учебные заведения. Каждый корпус был обыкновенно разбит на три роты. Первая рота, в которую входили старшие классы (6-ой и 7-ой), считалась строевой. Эта рота была вооружена винтовками и в ней кадеты, юноши 16-17 лет, знакомились с основами военного дела. Численность такой роты каждого корпуса была около 100 человек, т. е. во всех корпусах России, в строевых ротах, в октябре 1917 года было приблизительно 3000 человек. Цифра для России более чем мизерная, меньше чем капля в море, при чем распыленная по воем ее необъятным просторам.

Их было очень немного, но тем не менее, говоря о тех «окаянных», как их назвал Бунин, днях, нельзя обойти молчанием то, что им пришлось пережить и что ими было содеяно. Без них некоторые страницы истории Белой борьбы потеряли бы свою особенную красочность и героичность.

Александр Амфитеатров, известный писатель и журналист, до революции крайне левого направления, в конце 20-ых годов писал:
«Не знал я вас, господа кадеты, честно признаюсь, и только теперь осознал всю глубину вашего подвижничества».

Октябрьскую революцию я лично встречал в Москве, в стенах 2-го Московского кад. корпуса. Восстание большевиков в Москве началось, как известно, 26 октября по ст. ст., почти на неделю позднее чем в Петрограде. Там к этому времени вое уже было кончено. Временное Правительство свергнуто и власть перешла в руки большевиков.

У нас в корпусе мы это почувствовали только в субботу 27-го октября. На большой перемене, когда мы выстроились идти на завтрак, командир нашей третьей роты, полк. Возницын, объявил, что так как в городе беспорядки, никто из кадет в отпуск отпущен не будет. Для нас, кто собирался в отпуск, это было большое разочарование. Попервоначалу мы, расстроенные этим малыши, эту новость о этой точки и восприняли. После завтрака как всегда, были уроки. Но тем не менее чувствовалось, что что-то происходит и надвигается что-то новое, что нарушит нормальное течение нашей жизни. Наши офицеры между собой о чем-то тихо, но возбужденно говорили. У входа в корпус были поставлены парные часовые с винтовками, из кадет 1-ой роты, которые лихо, по ефрейторски отдавали честь каждому проходящему офицеру. После обеда группа старших кадет на дворе корпуса к чему-то приготовлялась, переносила куда-то ящики с патронами. Мы, первоклассники, предоставленные более чем когда-либо самим себе, висели на окнах и с интересом и завистью наблюдали за происходящим.
Москва, как известно, сопротивлялась большевикам дольше чем Петроград. Бои с переменным успехом продолжались больше недели. В Москве против большевиков выступили юнкера Алексеевского и Александровского училищ, кадеты и только часть находящегося в Москве молодого офицерства и студенчества. Большинство интеллигенции и даже офицерства предпочло занять выжидательную позицию...

Три Московских корпуса, а рядом с ними и Алексеевское училище находились в Лефортове, т. е. довольно далеко от Кремля и центра Москвы, где в главном решался исход борьбы с большевиками. Здесь, в Лефортове, пришлось создать отдельный очаг борьбы, что раздробило и ослабило силы боровшихся против большевиков.
Наша первая рота приказание директора корпуса, ген. Свинцицкого, — кадетам оставаться нейтральными — не исполнила. Вечером наша 1-ая рота, связавшись с кадетами других корпусов, по команде своего вице-фельдфебеля Слонимского выстроилась в сборном зале и обратилась к директору за разрешением идти на помощь уже выступившим против большевиков юнкерам. Последовал категорический отказ. Он сказал, что он не в праве это сделать, что он отвечает перед родителями за жизнь вверенных ему кадет. Несмотря на это вице- фельдфебель приказал разобрать винтовки и со знаменем во главе повел роту к выходу из корпуса. Там, загородив собою дверь, директор еще раз пытался их уговорить не идти. Но он был вежливо поднят правофланговыми кадетами и отнесен в сторону.
И кадетская рота, состоящая из юношей 16-17 лет, прошла как на параде, в последний раз мимо своего директора.
Это было грубое, небывалое в стенах корпуса, нарушение дисциплины. Но как было им поступить, когда в России в тот момент, кроме этой зеленой молодежи увы, никого другого не нашлось?.. Думаю, это понимал и наш директор и в душе одобрял кадет. С кадетами ушел и мой отделенный воспитатель, полк. Матвеев, уже немолодой, строгий, но справедливый, всегда подтянутый офицер. Больше я его никогда не видел, в корпус он не вернулся. После победы большевиков, он с группой кадет пробрался на Дон и, как рассказывали видевшие его там, погиб в Кубанском походе.

Я хочу еще добавить, что в ночь с субботы на воскресенье у нас кроме того исчезло больше десятка кадет 2-ой роты, т. е. мальчишки 14-15 лет. Как говорили, они ночью опустились по водосточной трубе вниз и тоже отправились на помощь юнкерам.

Так было не только в Московских корпусах, подобное происходило во всех корпусах России: и в Одессе, и в Киеве, и в Симбирске, и в Омске и в др. Как следствие — ненависть большевиков к кадетам и террор, принимавший иногда чудовищные размеры. Анатолий Марков в своей книге «Кадеты и юнкера» пишет:
«В первые дни большевизма, осенью и зимой 1917 года, все кадетские корпуса на Волге были разгромлены, а именно: Ярославский, Симбирский и Нижегородский. Красногвардейцы ловили кадет в городах и на станциях железных дорог, в вагонах, на пароходах, избивали их, калечили, выбрасывали на ходу поездов из окон и бросали в воду».

В Ташкенте октябрьские дни были особенно кровавыми. Там, как и повсюду, строевая рота кадет Ташкенцев присоединилась к юнкерам и вместе с ними обороняла Ташкентскую крепость от большевиков. Как месть за это была. жестокая расправа: большевиками был вырезан весь персонал корпуса и оставшиеся младшие кадеты. Началась Белая борьба.

Мы видим кадет и на Дону, и с Корниловым в Кубанском походе, и под Орлом, и на Волге у Каппеля, и в Сибири у Колчака, и на подступах к Петрограду у Юденича, и на Перекопе у Врангеля. Они шли в первых рядах и о всех них осталась добрая слава. Их безымянные могилы разбросаны повсюду, где велась борьба с большевиками.
Их не нужно было призывать и мобилизовать — они сами шли. И если из-за малолетства их не хотели принимать, то упрашивали. Чтобы выглядеть старше, говорили басом, при- бавляли себе года, убеждали, что у них в роду все маленького роста и старались не показать виду, что винтовка им слишком тяжела!

2-ое ноября ст. от. 1917 года считается днем зарождения Белой армии. В этот день, т. е. через неделю после большевистского переворота, ген. Алексеев прибыл в Новочеркасск к Каледину и приступил к организации борьбы с большевиками. Кадеты одни из первых откликнулись на его призыв. Первой частью, сформированной Алексеевым, был Юнкерский батальон, состоявший из двух рот: первой — юнкерской и второй — кадетской, под командой штабс-капитана Мизерницкого.
Батальон был сформировал в течение двух недель и уже 27-го ноября от. ст., этот батальон принял участие в бою за Ростов. В нем почти полностью погиб взвод кап. Донского, состоявший из кадет Орловского и Одесского корпусов. Найденные после боя трупы были изуродованы и исколоты штыками. Так в первом бою Добровольцев пролилась первая кровь русских кадет-мальчиков.

Прославившие себя партизаны Чернецова и Семилетова в те дни защищали подступы к Новочеркасску. Это тоже была зе- леная молодежь — кадеты, гимназисты, студенты. Их было очень немного и они несли большие потери.
Каждый день в Новочеркасске раздавался траурный похоронный звон. Это хоронили русских юношей. За гробами обыкновенно шли или генерал Алексеев или атаман Каледин. Как-то раз у открытой могилы генерал Алексеев сказал:
«Я вижу памятник, который Россия поставит этим детям: на голой скале разоренное орлиное гнездо и убитые орлята. А где же были орлы?»

Эти трагические слова останутся навсегда памятником подвига молодости и преступного равнодушия большинства старшего поколения.
Ген. Деникин, касаясь этого же вопроса, тоже с горечью пишет:
«Напор большевиков (в те дни) одерживали несколько сот офицеров, гимназистов, кадет, а панели и кафе Ростова Новочеркасска были полны здоровыми, молодыми офицерами, не поступавшими в армию.»

В феврале 1918 года маленькая добровольческая армия вышла в свой 1-ый Кубанский поход. В станице Ольгинской ген. Корнилов сделал смотр юнкерскому батальону и произвел всех юнкеров в прапорщики, а кадетам старших классов дал звание «походных юнкеров».
Под ст. Выселки (3-го марта) Партизанскому отряду, который впоследствии был назван Алексеевоким, пришлось выдержать тяжелый бой. Селение было взято, но полк понес тяжелые потери. Ген. Богаевский, позднее Донской атаман, который тогда командовал этим полком, потом в своих воспоминаниях писал:
«Особенно жалко мне было нескольких мальчиков — кадет Донского корпуса, погибших в этом бою... Какими молодцами шли они в бой! Для них не было опасности, точно эти дети не понимали ее. И не было сил остановить их в тылу, в обозе. Они все равно убегали оттуда в строй и бестрепетно шли в бой.»
В том же походе в том же полку, 17 марта 1918 г., умирал от ран кадет 5-го класса Донского корпуса, Алексей Тихонов, 15-ти лет. Его последние слова (со слов присутствующей при этом сестры милосердия) были:«Я знаю, что я скоро умру, но смерть за веру, за Россию можно с радостью принять».

А вот выдержка из дневника полк. Зайцева:
«В стан. Веселой добровольцев нагнал небольшой отряд. В этом отряде было 4 офицера, 6 кадет и 9 донских казаков. Он проделал с большим риском путь из Новочеркасска.» Как видим и здесь были кадеты!
В январе 1918 года в Екатеринодаре был сформирован отряд под командой полк. Лесевицкого, получивший название «Отряд Спасения Кубани.» Пятый взвод этого отряда назывался «кадетским». Он состоял из кадет Владикавказского корпуса и других корпусов. По началу этот отряд защищал Екатеринодар. Но большевиков было чересчур много, а их чересчур мало, пришлось отступать. Встретив Добровольческую армию, идущую на Екатеринодар, отряд влился в нее. Потери были большие. В его рядах геройски отдали свою жизнь кадеты:
Георгий Переверзев — 3-го Московского корпуса,
Сергей Озаровский — Воронежского,
Данилов — Владикавказского и многие, многие другие, имена которых не сохранились.
Но они записаны у Господа Бога...
Потом, уже в эмиграции, кадет К. Фиалковский писал родителям Переверзева:
«Георгий участвовал в боях до и во время 1-го Кубанского похода. В бою под Екатеринодаром 27 марта 1918 года, в числе многих других, пал смертью храбрых. Ввиду того, что г. Екатеринодар нами взят не был и мы отступили от него, тело Георгия вывести из боя мы не смогли и оно осталось около Самурских казарм. Мы были с ним в роте, в которой были все кадеты и чувствовали себя как братья. На нем, как и на многих других, был отпечаток какого-то предчувствия, чего-то неизбежного. Он был как-то особенно кроток и добр в отношении к окружающим. Я лично видел его мертвым, убит он был в грудь, пуля попала в сердце, так что лицо обезображено не было, только на губах застыла кровь. Не печальтесь, он пал за святое дело.»

Так погиб Георгий Переверзев, ему было только 15 лет. В ноябре 1917 года атаман Оренбургского Казачьего войска, А. И. Дутов, сформировав отряд своих казаков, взял в руки власть в Оренбурге. Строевая рота Оренбургского Неплюевского кад. корпуса полностью, во главе со своим вице-фельдфебелем Юзбашевым, присоединилась к этому отряду, в его рядах принимала участие во многих боях, несла большие потери и показала исключительную стойкость. После оставления казаками Оренбурга, кадеты, соединившись с юнкерами Оренбургского училища, пошли через степи на Юг и, пробившись к Волге, вышли на соединение с Добровольцами.
Там кадеты Оренбуржцы впоследствии составили почти целиком команду бронепоезда «Витязь».

Нужно сказать, что бронепоезда в Гражданской войне играли очень важную роль, поэтому их команды составлялись из особенно верных и стойких людей, главным образом из учащейся молодежи. Наиболее прославившиеся бронепоезда Добровольческой армии были — «Слава Офицера» и «Россия», команды которых главным образом состояли из кадет.

В 1917 году, когда появилась угроза, что Псков может быть занят немцами. Псковский кад. корпус был эвакуирован в Казань. Во время октябрьского выступления местных большевиков, псковичи, как и московские кадеты, присоединились к казанским юнкерам и вместе с ними сражались против красных.
Потом мы видим старших кадет псковичей у Каппеля и в других частях Сибирской Белой армии. Одному кадету Псковичу удалось даже создать свой партизанский отряд, который с успехом действовал в тылу у красных.
Когда Казань оставлялась белыми, все остававшиеся кадеты-псковичи, всех возрастов, выступили походным порядком на Иркутск. У Колчака в Сибири была большая нехватка в офицерах, а потому нужно было спешно повысить производительность юнкерских училищ. Лучшие и наиболее верные кадеты для военных училищ давали кадетские корпуса. Было решено выпуски в них тоже ускорить. В то время на территории Белой Сибири находилось 6 кад. корпусов: 1-ый Сибирский, Иркутский, Хабаровский, Оренбургокий-Неплюевокий, 2-ой Оренбургский и Псковский. По окончании учебного 1918-1919 года, было приказано кадетам, перешедшим в 7-ой класс, немедленно продолжать занятия, для того, чтобы закончить курс корпуса к Рождеству 1919 года, явление небывалое в истории Российских корпусов. Для других средних учебных заведений такого распоряжения отдано не было.

Летом 1919 года, когда Вороиеж был занят дивизией ген. Шкуро, много кадет Воронежского корпуса, скрывавшихся в городе, пошли добровольцами к пришедшим белым. Из этих вновь поступивших, уже в первых боях были убиты кадеты- воронежцы:
Гусев, Глонти, Золоторубов, Селиванов и Гроткевич.

Ген. Туркул в своих воспоминаниях тоже пишет о кадетах и гимназистах:

«Кадеты пробирались к нам со всей России...
Мальчуганы умудрялись протискиваться через все фронты. Они добирались до Кубанских степей из Москвы, Петербурга, Киева, Иркутска, Варшавы. Сколько раз приходилось допра- шивать таких побродяжек, загорелых, оборвышей в пыльных, стоптанных башмаках, исхудавших белозубых мальчишек. Они вое желали поступить добровольцами, называли своих родных, город, корпус или гимназию, где учились.
— А сколько тебе лет? —
— Восемнадцать, — выпаливает пришедший, хотя сам что называется от горшка три вершка. Только головой покачаешь.
Мальчуган, видя что ему не верят, утрет грязный пот со щеки, перемнется с ноги на ногу.
— Семнадцать, господин полковник. —
— Не ври, не ври! —
Так доходило до четырнадцати. Все кадеты, как сговорились, объявляли, что им по семнадцати.
— Но почему же ты такой маленький? — спросишь иной раз такого орла.
— А у нас рослых в семье нет. Мы все такие малорослые... Вспоминаю какие пополнения приходили к нам на походе. Одни мальчуганы. Помню, под Бахмутом, у ст. Ямы, с эшелоном 1-го батальона пришло до сотни добровольцев... Смотрю, а из вагонов посыпались как горох самые желторотые молокососы, прямо оказать — птенцы...

Мне очень не хотелось принимать их в батальон — сущие дети... Я. послал их на обучение... Не хотелось разбивать их по ротам, не хотелось вести детей в бой. Они узнали, вернее почуяли, что я не хочу их принимать. Они ходили за мной по пятам, упрашивали, все божились, что умеют стрелять и наступать...
Со стесненным сердцем я приказал разбить их по ротам, а через час, под огнем пулеметов и красного бронепоезда, мы наступали на ст. Ямы, и я слушал звонкие голоса моих удалых мальчуганов. Ямы мы взяли. Только один из нас был убит. Это был мальчик из нового пополнения. Я забыл его имя. Мальчик в скатанной солдатской шинели, на которой были капли дождя, лежал в колее на дороге...
Сколько сотен тысяч взрослых, больших, должны были бы пойти в огонь за свое отечество, за свой народ, за самих себя, вместо этого мальчугана. Тогда бы ребенок не ходил с нами в атаки...».
У ген. Туркула был двоюродный брат, Павлик Туркул, кадет Одесского корпуса. Когда отряд ген. Дроздовского шел из Румынии на Дон к ген. Корнилову, Павлик бежал из дому и присоединился к Дроздовцам. Во 2-ом Кубанском походе он был ранен и стал инвалидом, но остался в строю. Много позднее, направляясь в тыл в отпуск, он попал в плен к красным партизанам. Они его избили, пытали, а потом еще живым спустили под лед. Был декабрь 1919 года. О его кончине рассказал крестьянин — подводчик, который его вез в тыл.

Кадеты, как я уже говорил, были вкраплены почти во вое части Белой армии. Д. Ф. Пронин, который прямо со школьной скамьи пошел добровольцем — артиллеристом, в сборнике очерков «Седьмая Гаубичная, 1918-1921», касаясь среды, куда он попал, пишет:

«Компания собралась довольно разношерстная: юнкер Сергеевского артиллер. училища, два. кадета, два студента, два пленных красноармейца, — из мобилизованных большевиками пермяков, два ставропольских хуторянина. Всех объединяла ненависть к коммунизму, а жизнь полная опасности спаяла их всех в компактную массу номеров и ездовых 4-го орудия нашей батареи».

В одном из очерков Пронин между прочим описывает судьбу и все злоключения попавшего к ним кадетика:

«Появился он на батарее вскоре после запятил нами Сум. Был кадетом Полтавского корпуса, и вместе со многими своими одноклассниками присоединился к наступающей Добров. Армии... Кадета звали Карпинский. Ему было лет 13-14. Это еще ничего, но ростом-то он был маленький и выглядел еще моложе своих лет. Батарея, очевидно, не была первой частью, куда он пытался поступить. Его отсылали домой, жалея и не желая принимать на себя ответственность и заботы о ребенке. Когда он появился у нас, то тщательно прятался от командира и офицеров. Он не числился на довольствии и солдаты, жалея мальчика, подкармливали его из своих котелков.»

Начальство узнало о кадетике, когда батарея была уже далеко от его дома. Так он и остался при батарее. В Крыму он, подросший и возмужавший, был переведен в команду конных разведчиков. В бою против конного корпуса Жлобы, Карпинский сам захватил пулемет и доброго коня для себя. Разорвавшимся снарядом его сбросило с коня. Отряхнувшись, он сел обратно. На вопрос командира:— «Ранило тебя?» — он лихо ответил: — «Никак нет, господин полковник, только воздухом сшибло.» —

25 января 1920 года происходит эвакуация белыми Одессы. Большая часть, не желающая оставаться у большевиков, не попала на корабли. Им пришлось отступать, в пешем порядке, к румынской границе.
Огромный город, где только офицеров было больше 20 тысяч, дал отряд в 600 человек активных бойцов, под командой полк. Стесселя, который и прикрывал отход. Вместе с ним отступали и около 400 кадет Одесского и Киевского корпусов. Среди кадет многие были младших классов, в возрасте от 12 до 14 лет. Около селений Кондель и Зельц большевики большими силами преградили путь белым. Произошел бой, который открыл дорогу Добровольцам. Защита левого фланга была поручена кадетам, под командой кап. Ремерта. На этот участок боя большевики направили главный удар. После жестокой артиллерийской и пулеметной подготовки, большевики просили на кадет свою кавалерию. Это был решительный момент.

Прорыв кавалерии нес полный разгром белых. Но этого не произошло, кадетские ряды не дрогнули. Дружными залпами они встретили несущуюся кавалерию. Не ожидая такого отпора, красная кавалерия, неся большие потери, отступила. Бой продолжался с небольшими перерывами от 9 часов утра до 6 часов вечера. Все попытки большевиков поколебать кадетские ряды остались безрезультатны.

В своем приказе от апреля 1920 года Военный представитель Юга России в Румынии, ген. Геруа, касаясь этого боя, писал:

«Мужество и доблесть кадет, понесших в этих боях огромные потери, ставит их в ряды опытных воинов. От имени Главнокомандующего Вооруженными Силами Юга России благодарю доблестных героев-кадет за полное самоотверженности и мужества участие в боях под Канделем и Зельцем... Верю, что, проявив столько мужества в юношеском возрасте за дело страдающей Родины, кадеты впишут свои имена золотыми буквами в историю возрождения России.»
Подлинно подписал
генерал-лейтенант Геруа.

Я тоже четырнадцатилетним мальчишкой проделал с Партизанским Алексеевским полком поход от Орла до Новороссийска, а потом и Крымскую эпопею. За боевую историю нашего полка через его ряды прошло много молодежи и среди нее кадет различных корпусов. Много их, начиная о 1-го Кубанского похода, отдало свою жизнь за белое дело в рядах Партизанского Алексеевского полка. Из немногих уцелевших, в 1919 году (это был год, когда я попал в полк) большинство уже стало офицерами.
Особенно живо сохранился в моей памяти, много для меня сделавший, Жорж Иванов, кадет 3-го Московского корпуса. Он был на несколько лет старше меня и меня, маленького кадета, к тому же тоже кадета Московского корпуса, взял под свое покровительство. В октябре 1917 года Жорж, будучи кадетом 6-го класса, 16-ти лет, принимал участие в боях с большевиками в Москве. Потом бежал на Дон к генералу Алексееву. В 1-ом Кубанском походе был ранен — левая рука была перебита и высохла и он остался инвалидом на всю жизнь, но тем не менее остался в отрою. Исключительно храбрый, в Крыму при Врангеле, он в неполные 20 лет был произведен в Штабс-капитаны.
Летом 1920 года ген. Врангелем было отдано распоряжение всех учащихся, находящихся в армии, отправлять в школы для продолжения образования. Под это распоряжение попал и я, и к моему большому огорчению мне пришлось расстаться со ставшим для меня родным Алексеевским полком...
В сентябре я был отправлен в Сводно-кадетскую роту при Константиновском военном училище, которое находилось в Феодосии. Там я встретил кадет, не преувеличивая, со всех концов России, съехавшихся туда из полков Белой армии. Там были кадеты из Петрограда, Москвы, Пскова, Сум, Симбирска, Нижнего Новгорода, Одессы, Варшавы, Ташкента и др. От подростков до великовозрастных с усами семиклассников.
В Крыму ген. Врангелем из Полтавского и Владикавказского кадетских корпусов был сформирован Крымский кад. корпус. В него были позднее влиты кадеты из Феодосии, активно принимавшие участие в Гражданской войне.

Позднее, в Белой Церкви (Югославия) у нас в Крымском корпусе на Почетной мраморной доске (на мрамор денег не было, была раскрашенная под мрамор доска) были написаны имена 46- ти Георгиевских кавалеров, героев Гражданской войны, учившихся в этом корпусе.
В Крымский корпус я попал в 3-ий класс, моими одноклассниками были мальчики 13-15 лет. В моем отделении не менее половины были приехавшие с фронта. Среди них три георгиевских кавалера.

Воспитанные в твёрдых принципах службы за Веру, Царя и Отечество, кадеты и юнкера, для которых эта формула являлась смыслом и целью всей их будущей жизни, приняли революцию 1917 года, как огромное несчастье и гибель всего, чему они готовились служить и во что верили. Красный флаг, заменивший русский национальный, они сочли с первых же дней его появления тем, чем он в действительности и был, а именно грязной тряпкой, символизирующей насилие, бунт и надругательство над всем для них дорогим и священным.

Хорошо зная об этих настроениях, которые кадеты и юнкера не считали нужным скрывать от новой власти, она поспешила в корне изменить быт и порядки военно-учебных заведений. В первые же месяцы революции Советы поспешили переименовать кадетские корпуса в «гимназии военного ведомства», а роты в них – в «возрасты», строевые занятия и погоны отменить, а во главе корпусной администрации поставить «педагогические комитеты», куда, наряду с офицерами-воспитателями, директорами и ротными командирами, вошли и стали играть в них доминирующую роль солдаты-барабанщики, дядьки и военные фельдшера. Помимо этого, революционное правительство в каждый корпус назначило «комиссара», являвшегося «оком революции». Главной обязанностью таких «комиссаров» было прекращать на корню все «контрреволюционные выступления». Офицеры-воспитатели стали заменяться штатскими учителями под именем «классных наставников», как в гражданских учебных заведениях.

Все эти реформы кадетская среда встретила единогласным возмущением. При первых же известиях о начавшейся в разных местах России гражданской войне кадеты стали массами покидать корпуса, чтобы вступить в ряды белых армий, сражавшихся против большевиков. Как молодёжь, воспитанная в твёрдых принципах воинской чести, кадеты в лице их строевых рот, прежде чем покинуть навсегда родные корпуса, приняли все от них зависящие меры, дабы спасти свои знамёна – символ их воинского долга, и не допустить, чтобы они попали в руки красных. Кадетские корпуса, которым удалось в первые месяцы революции эвакуироваться в районы белых армий, взяли знамёна с собой. Кадеты же корпусов, оказавшихся на территории советской власти, сделали всё от них зависящее и возможное, чтобы скрыть свои знамёна в надёжных местах.

Знамя Орловского Бахтина корпуса тайно было унесено из храма офицером-воспитателем подполковником В.Д. Трофимовым совместно с двумя кадетами, и спрятано в надёжном месте при очень трудных обстоятельствах. Кадеты Полоцкого кадетского корпуса, с опасностью для собственных жизней, спасли знамя из рук красных и вывезли его в Югославию, где оно затем было передано Русскому кадетскому корпусу. В Воронежском корпусе кадеты строевой роты тайно вынесли из храма знамя, а на его место в чехол положили простыню. Исчезновение знамени красные заметили лишь тогда, когда оно находилось уже в надёжном месте, откуда было вывезено на Дон.

Среди известных случаев спасения знамён, принадлежавших кадетским корпусам, самое значительное дело было совершено кадетами-симбирцами, которые вместе со знаменем своего корпуса спасли и хранившиеся с ним два знамени Полоцкого кадетского корпуса.

Это славное дело выделяется не только числом спасённых знамён, но и количеством лиц, принимавших в этом то или иное участие.

К началу марта 1918 года Симбирский кадетский корпус уже находился под контролем местных большевиков. У входа в корпусное здание стояли часовые. В вестибюле располагался главный караул с пулемётами. Знамёна находились в корпусной церкви, дверь которой была закрыта на ключ и охранялась часовым. А рядом, в столовой был караул из пяти красногвардейцев.

О намерении большевиков отобрать знамёна сообщил пришедший во 2-е отделение 7-го класса полковник Царьков, один из корпусных преподавателей, особенно любимый кадетами. Поцеловав близстоявшего кадета, полковник этим намекнул кадетам на их обязанности в отношении корпусной святыни.

Отделение поняло намёк и, не посвящая других кадет, составило план похищения знамён, в исполнении которого приняли участие все без исключения кадеты славного второго отделения, выполняя сообща продуманные и распределённые задачи.

Кадетам А. Пирскому и Н. Ипатову посчастливилось незаметно снять слепок ключа от церковной двери. А вечером, когда хитростью удалось отвлечь внимание часового и караула, заготовленным по слепку ключом открыли церковь, сорвали полотнища и, охраняемые всюду расставленными «махальными», доставили знамёна в свой класс.

Снимали знамёна: А. Пирский, Н. Ипатов, К. Россин и Качалов – прикомандированный кадет 2-го Петербургского кадетского корпуса.

Большевики, утром заметившие исчезновение знамён, производили обыски во всех помещениях корпуса, но безрезультатно. Знамёна очень находчиво были скрыты в классе на дне бочонков с пальмами. Но возникла новая задача – вынести знамёна из корпуса. Через два дня, когда по сговору предстояло передать знамёна находившемуся в городе прапорщику Петрову, который лишь в 1917 году окончил Симбирский корпус, решили действовать «на ура». Самые сильные кадеты отделения спрятали знамёна за пазуху, их окружили толпой и разом кинулись через швейцарскую, мимо растерявшихся часовых, на улицу.

Потом, когда передача знамён уже была произведена, вернулись в корпус и объяснили свою выходку желанием подышать свежим воздухом, прогуляться.

В дальнейшем, уже после роспуска корпуса, большевики арестовали целый ряд корпусных офицеров, обвиняя их в сокрытии знамён. Находившиеся ещё в городе кадеты славного второго отделения собрались для обсуждения вопроса – как бы выручить из тюрьмы офицеров, даже не знавших, где находятся знамёна. Кадеты А. Пирский, К. Россин и Качалов предложили, что они сознаются большевикам в похищении знамён, а при допросах будут заявлять, что знамёна увёз Н. Ипатов, который больше месяца тому назад уехал в Маньчжурию.

Так и поступили. Воспитатели вышли из тюрьмы, а их места заняли кадеты. Но Бог вознаградил их дух: так получилось, что суд признал их невиновными… А от мести большевиков им удалось сбежать.

Знамёна переданы были на хранение сестре милосердия Евгении Викторовне Овтрахт. Она спрятала их и передала в руки генерала барона Врангеля после занятия добровольцами Царицына. Приказом за № 66 от 29 июня 1919 года за этот подвиг она была награждена Георгиевской медалью. В январе 1955 года знамя, спасённое г. Овтрахт, ставшей игуменьей Эмилией, прибыло в США и ныне находится в митрополичьем храме Синода Русской Зарубежной Церкви.

Кадеты Омского корпуса в 1918 году, получив от красного командования приказ снять погоны, вечером того же дня собрались всем корпусам в сборной зале, сложили все погоны в гроб, который затем старшими кадетами был зарыт в землю. Знамя Сумского кадетского корпуса, ныне также находящееся в США, спасено с опасностью для его жизни кадетом Димитрием Потёмкиным.

В белой борьбе за Россию против красных первыми выступили в октябре 1917 года Александровское военное училище и кадеты трёх московских корпусов. Юнкера несколько дней подряд защищали Москву от захвата её большевиками, причём третья рота училища, даже и после поражения не пожелавшая сдать оружия, была красными уничтожена поголовно. Узнав о выступлении юнкеров-александровцев против красных, строевая рота 3-го Московского императора Александра II корпуса присоединилась к юнкерам и заняла позицию вдоль реки Яузы, в то время, как строевая рота 1-го Московского корпуса прикрывала юнкерский фронт с тыла. Под огнём превосходившего их числом противника юнкера и кадеты, расстреливаемые со всех сторон, стали отходить к реке Яузе, где и задержались. В это время строевая рота 2-го Московского корпуса, построившись в сборной зале под командой своего вице-фельдфебеля Слонимского, обратилась с просьбой к директору корпуса разрешить выйти на помощь юнкерам и кадетам двух других корпусов. На это последовал категорический отказ, после чего Слонимский приказал разобрать винтовки и, со знаменем во главе, повёл роту к выходу, который загородил собой директор корпуса, заявивший, что «рота пройдёт только через его труп». Правофланговыми кадетами генерал был вежливо отстранён с пути, и рота явилась в распоряжение командующего сборным юнкерско-кадетским отрядом на реке Яузе. Кадеты трёх московских корпусов и юнкера-александровцы покрыли себя в эти дни бессмертной славой в борьбе с красными. Они бились в течение двух недель, доказав на деле, что значат для русского кадета и юнкера товарищеская спайка и взаимная выручка.

В дни большевистского переворота в октябре 1917 года с оружием в руках сражались против большевиков в Петрограде почти все военные училища во главе с особенно пострадавшим в этой борьбе Николаевским инженерным.

Морской кадетский корпус в Петрограде в первые дни революции подвергся нападению бунтующей черни и солдат, во главе с вышедшими из повиновения нижними чинами лейб-гвардии Финляндского полка и запасных частей. Директор Морского корпуса адмирал Карцев приказал раздать оружие гардемаринам и старшим кадетам, и корпус оказал бунтовщикам вооружённое сопротивление.

Желая спасти гардемаринов и кадет, директор Морского корпуса вышел в вестибюль и вступил в переговоры с нападающими, заявив им, что в здание корпуса он толпу не пустит, так как отвечает за казённое имущество, но готов выдать некоторое число винтовок и разрешит делегатам осмотреть все помещения, дабы убедиться в отсутствии пулемётов, в стрельбе из которых агитаторы обвиняли Морской корпус. В то время, как по приказу адмирала Карцева его помощник, инспектор классов генерал-лейтенант Бригер отправился с делегатами для осмотра корпуса, на адмирала было произведено нападение, он получил удар прикладом по голове и был увезён в здание Государственной думы, где тяжело себя ранил, покушаясь на самоубийство. Заместивший адмирала Карцева на посту директора корпуса генерал-лейтенант Бригер распустил кадет и гардемаринов по домам. В этот день, в сущности, закончилось 216-летнее служение Морского корпуса Российской империи.

В Воронежском кадетском корпусе, когда пришёл манифест об отречении государя императора, который директор прочёл в церкви, настоятель храма законоучитель корпуса о. протоиерей Стефан (Зверев), а за ним и все кадеты зарыдали. В тот же день кадеты строевой роты сорвали с флагштока красную тряпку, вывешенную писарями, и при открытых окнах сыграли национальный гимн, подхваченный голосами всего корпуса. Это вызвало прибытие к зданию корпуса красной гвардии, которая намеревалась перебить кадет. Последнее с большим трудом было предотвращено директором, генерал-майором Белогорским.

В первые дни большевизма, осенью и зимой 1917 года, все кадетские корпуса на Волге были разгромлены, а именно: Ярославский, Симбирский и Нижегородский. Красногвардейцы ловили кадет в городах и на станциях железных дорог, в вагонах, на пароходах, избивали их, калечили, выбрасывали на ходу поездов из окон и бросали в воду. Уцелевшие кадеты этих корпусов одиночным порядком прибывали в Оренбург и присоединялись к двум местным корпусам, в дальнейшем разделив их судьбу.

Псковский кадетский корпус, переведённый в 1917 году из Пскова в Казань и разместившийся в здании Духовной семинарии на Арском поле, во время октябрьского выступления большевиков в этом городе, как и московские кадеты, присоединился к местным юнкерам, сражавшимся с красными. В 1918 году кадеты-псковичи выступили походным порядком на Иркутск, где снова с оружием в руках, уже в 1920 году, сражались против красной власти. Часть из них погибла в боях, а уцелевшие, перебравшись в Оренбург, продолжали борьбу с красными. Одному кадету удалось в Сибири даже организовать свой собственный партизанский отряд. Знамя Псковского корпуса было спасено из рук красных корпусным священником, настоятелем о. Василием.

Командир второй роты Симбирского кадетского корпуса полковник Горизонтов, преодолевая тысячи затруднений и опасностей, вывел остатки корпуса в Иркутск, где в декабре 1917 года юнкера тамошнего военного училища не позволили местным большевикам захватить власть в городе, сражаясь с красной гвардией в течение восьми суток. В эти дни юнкера потеряли убитыми и ранеными больше 50 человек и несколько офицеров, но сами перебили свыше 400 красных.

17 декабря 1917 года строевая рота Оренбургского Неплюевского корпуса под командованием своего вице-фельдфебеля Юзбашева ушла из корпуса и присоединилась к отряду оренбургских казаков атамана Дутова. В их рядах кадеты приняли участие в боях с красными под Карагандой и Каргадой, понеся потери ранеными и убитыми, а затем остатки роты, совместно с юнкерами Оренбургского казачьего училища, оставили Оренбург и степями двинулись на юг. Этот поход описан талантливым пером кадета-писателя Евгения Яконовского. Кадеты Оренбургского Неплюевского корпуса (выпускного класса) впоследствии почти целиком составили команду броневого поезда «Витязь», как другие кадеты составляли команды бронепоездов «Слава офицера» и «Россия».

В январе 1918 года юнкера Одесского пехотного училища вместе со своими офицерами были окружены в здании училища красногвардейскими бандами. Оказав им энергичное сопротивление, юнкера только на третий день боя, и то по приказанию начальника училища полковника Кислова, оставили здание одиночным порядком и группами, чтобы пробраться на Дон и вступить в ряды Добровольческой армии.

В октябре 1917 года Киевское пехотное имени великого князя Константина Константиновича военное училище вступило в бой с красными на улицах Киева и понесло в этом бою первые потери. Захватив силой оружия поездной состав на вокзале, оно перешло на Кубань, где в рядах кубанских частей участвовало в Ледяном походе и во взятии Екатеринодара.

Начиная с осени 1917 года и до зимы 1923 года огромные пространства России были охвачены гражданской войной. В этой грандиозной борьбе русские кадеты и юнкера заняли самое почётное место, подтверждая принцип того, что «погоны у кадет разные, но душа одна». Кадеты и их старшие товарищи и братья – юнкера понесли страшные потери убитыми, ранеными и замученными, не говоря уже о навеки искалеченных физически и морально на всю их остальную жизнь. Эти дети и юноши-добровольцы были самым прекрасным и, вместе с тем, самым тягостным из всего в Белом движении. Об их участии в этой страшнейшей из войн должны быть впоследствии написаны целые книги, о том, как пробивались в белые армии эти дети и юноши, как бросали свои семьи, как находили, после долгих трудов и поисков, обетованную армию.

Первые отряды добровольцев, начавшие бороться с красными у Ростова и Таганрога, были в огромном своём большинстве составлены из кадет и юнкеров, как и отряды Чернецова, Семилетова и других основоположников борьбы с красными. Первые гробы, неизменно провожаемые в Новочеркасске печальным атаманом Калединым, заключали в себе тела убитых кадет и юнкеров. На их похоронах генерал Алексеев, стоя у открытой могилы, сказал:

– Я вижу памятник, который Россия поставит этим детям, и этот памятник должен изображать орлиное гнездо и убитых в нём орлят…

В ноябре 1917 года в Новочеркасске сформировали Юнкерский батальон, состоявший из двух рот: первой юнкерской под командой ротмистра Скосырского, и второй кадетской под командой штабс-капитана Мизерницкого. 27 ноября он получил приказание погрузиться в поезд и с полусотней Донского казачьего военного училища был направлен в Нахичевань. Выгрузившись под огнём противника, батальон быстро построился, как на учении и, идя во весь рост, бросился в атаку на красных. Выбив их из Балабинской рощи, он в ней закрепился и продолжал стрелковый бой при поддержке двух наших орудий. В этом бою почти целиком погиб взвод капитана Донскова, состоявший из кадет Орловского и Одесского корпусов. Найденные после боя трупы оказались обезображенными и исколотыми штыками. Так кровью русских детей-кадет обагрилась русская земля в первом бою, положившем основание Добровольческой армии и белой борьбе при взятии Ростова-на-Дону. В январе 1918 года в Екатеринодаре был создан отряд добровольцев «Спасение Кубани» под командой полковника Лесевицкого, состоявший из кадет различных корпусов и юнкеров Николаевского кавалерийского училища. В его рядах геройски пали на поле чести кадеты: Георгий Переверзев – 3-го Московского корпуса, Сергей фон Озаровский – Воронежского, Данилов – Владикавказского и многие другие, имена которых записаны у Господа Бога…

После взятия Воронежа отрядом генерала Шкуро многие кадеты местного корпуса, скрывавшиеся от красных в городе, записались добровольцами в отряд. Из них в последующих боях были убиты кадеты-воронежцы: Гусев, Глонти, Золоторубов, Селиванов и Гроткевич.

Поэтесса Снасарева-Казакова посвятила свои рвущие душу стихи кадетам-добровольцам, погибшим под Иркутском:

Славой и честью покрыли себя кадеты всех российских корпусов, сражавшиеся рядом со своими старшими братьями-юнкерами на Оренбургском фронте, у генерала Миллера на Севере, у генерала Юденича под Дугой и Петроградом, у адмирала Колчака в Сибири, у генерала Дидерихса на Дальнем Востоке, у казачьих атаманов на Урале, Дону, Кубани, в Оренбурге, Забайкалье, Монголии, в Крыму и на Кавказе. У всех этих кадет и юнкеров был один порыв, одна мечта – пожертвовать собой для родины. Этот высокий подъём духа и вёл к победе. Только им и объяснялся весь успех добровольцев против многочисленного врага. Это отразилось и на песнях добровольцев, наиболее характерной из которых является их песня о Ледяном походе на Кубани:

Вечерней порой, сомкнувшись в строю, Поём мы негромкую песню свою О том, как в далёкие степи ушли Мы, дети безумной, несчастной земли, И в подвиге видели цель мы одну – Спасти от позора родную страну. Пугали нас вьюги и холод ночной. Не даром нам дался поход Ледяной…

«Порыв по своей возвышенности, своему бескорыстию, по самопожертвованию столь исключительный, – писал один из наших славных кадет-писателей, – что подобный ему трудно отыскать в истории. Этот подвиг тем значительнее, что был совершенно бескорыстен, мало оценён людьми и лишён лаврового венка победы…»

Один вдумчивый англичанин, бывший на Юге России во время гражданской войны, сказал, что «в истории мира он не знает ничего более замечательного, чем дети-добровольцы Белого движения. Всем же отцам и матерям, отдавшим своих детей за родину, он должен сказать, что их дети принесли на поле брани святыню духа и в чистоте юности легли за Россию. И если люди не оценили их жертв и не воздвигли им ещё достойного памятника, то их жертву видел Бог и принял их души в Свою райскую обитель…»

Великий князь Константин Константинович, предчувствуя ту светлую роль, которая в будущем достанется на долю так любимых им кадет, задолго до революции посвятил им пророческие строки:

Хоть мальчик ты, но сердцем сознавая Родство с великой воинской семьёй, Гордися ей принадлежать душой; Ты не один – орлиная вы стая. Настанет день и, крылья расправляя, Счастливые пожертвовать собой, Вы ринетесь отважно в смертный бой, Завидна смерть за честь родного края!..

В дни Белого движения на Украине, при гетмане Скоропадском, кадетские корпуса были восстановлены под именем «войсковых бурс» в Киеве, Сумах, Полтаве и Одессе. Равным образом открылись снова кадетские корпуса: Хабаровский, Иркутский, Новочеркасский и Владикавказский, так как революция и большевизм привели к тому, что за период 1917-18 годов погибли все военные училища и 23 кадетских корпуса из 31, существовавшего до марта 1917 года в России. Гибель большинства из них была ужасна, и беспристрастная история когда-либо отметит те кровавые события, которые сопутствовали этой гибели, как, например, поголовное избиение персонала и кадет Ташкентского корпуса, которое можно приравнять разве к избиению младенцев на заре Нового Завета… Это была недостойная месть большевиков за то, что строевая рота ташкентских кадет принимала участие в обороне ташкентской крепости вместе с юнкерами и школами прапорщиков.

После разгрома Белого движения судьба кадетских корпусов, бывших на территории белых армий, сложилась весьма трудно и печально. В день эвакуации Одессы, 25 января 1920 года, только часть Одесского и Киевского корпусов успела под огнём красныхё погрузиться на пароходы. Другая же часть, не смогшая пробиться в порт, была вынуждена, повернув обратно, присоединиться к отступающим из города белым войскам; командовал этой частью капитан Реммэрт. 31-го января 1920 года в отряде полковника Стесселя при отступлении к румынской границе она геройски защищала левый фланг отряда в боях под Канделем и Зельцем, после чего кадетам удалось переправиться в Румынию. Страшные дни, пережитые ими, талантливо описаны кадетом-писателем Евгением Яконовским в лучшем его произведении «Кандель».

Хабаровскому корпусу после гибели белой армии в Сибири пришлось эвакуироваться во Владивосток на Русский остров, а затем в Шанхай. Сибирский императора Александра I корпус через Владивосток и Китай попал в Югославию.

19 декабря 1919 года наступление красных на Новочеркасск заставило Донской корпус во главе с его директором генералом Чеботарёвым двинуться походным порядком на юг. Через Новороссийск корпус был эвакуирован в Египет, а затем в Югославию. Сюда же после эвакуации армии генерала Врангеля попали и кадетские корпуса, нашедшие себе приют в Крыму и сведённые в Крымский кадетский корпус. В Югославии, благодаря этому, после ликвидации Белого движения России оказались три кадетских корпуса из остатков прежних корпусов царского времени, а именно:

1) Крымский – из кадет Петровского Полтавского и Владикавказского корпусов в гор. Белая Церковь;

2) Первый Русский – из остатков корпусов Киевского, Полоцкого и Одесского в гор. Сараево;

3) Донской – из кадет Новочеркасского, 1-го Сибирского и Хабаровского корпусов в гор. Гаражде.

Впоследствии все эти три корпуса были сведены в один, названный Первым Русским великого князя Константина Константиновича кадетским корпусом, кадеты которого называют себя «княже-константиновцы»; шефство было дано приказом короля Югославии Александра I. Корпус этот просуществовал в Югославии вплоть до занятия её войсками Красной армии в последнюю мировую войну.

Что касается военных училищ, то во время белой борьбы на Кубань и Дон из Киева прибыло первым Киевское пехотное училище. После сражений на улицах родного города оно, отправившись на Кубань, приняло участие в её освобождении, после чего возобновило военно-учебную работу в Екатеринодаре, а затем в Феодосии. Работа эта прерывалась участием училища в боях, как, например, в Крыму у Перекопа, когда оно оставило на нём две офицерских и 36 юнкерских могил, а затем в августе 1920 года приняло участие в десанте на Кубань генерала Улагая.

Осенью 1920 года жители Феодосии намеревались поставить на набережной памятник, представляющий собой занесённую снегом фигуру юнкера, защищающего Крым. Этот памятник должен был увековечить подвиг училища, которое в январскую стужу 1920 года спасло Крым от красных.

Помимо Киевского училища, в Добровольческой армии на Юге России возродилось Александровское пехотное училище под начальством генерала А.А. Курбатова. Оно было награждено генералом Врангелем серебряными трубами с Николаевскими лентами за десантную операцию на Тамани под начальством генерала Хамина.

Николаевское кавалерийское училище было образовано в Галлиполи, а затем, после переезда армии в Югославию, обосновалось в Белой Церкви, где дало 3 выпуска, а именно: в ноябре 1922 года, в июле 1923 года и в сентябре 1923 г. Кроме того, перед своим закрытием в 1923 году оно выпустило эстандарт-юнкеров. Всего окончило его и было произведено в корнеты 352 человека.

В Болгарии некоторое время существовали прибывшие из Галлиполи Сергиевское артиллерийское училище, Алексеевское пехотное, Инженерное и Николаевское артиллерийское.

Морской кадетский корпус после эвакуации армии генерала Врангеля из Крыма обосновался в Бизерте, где несколько лет продолжал своё существование для того, чтобы дать возможность гардемаринам и кадетам окончить курс.

Необходимо упомянуть о Русском военном училищев Китае, открытом правителем Маньчжурии маршалом Чжан Цзы Лином для пополнения офицерами его армии, сражавшейся с красными в Маньчжурии. Училище сформировали по программе русских военных училищ мирного времени с двухгодичным курсом, причём преподавателями и офицерами в нём были русские. Первый выпуск его имел место в 1927 году, второй в 1928 году. Все юнкера, произведённые из него в офицеры, русские по национальности, приказом по Общевоинскому союзу были признаны подпоручиками русской армии.

Ныне во Франции, в окрестностях Парижа, существует Русский корпус-лицей имени императора Николая II, благодаря пожертвованию и ежегодной материальной помощи этому учебному заведению леди Лидии Павловны Детерлинг. Первым директором его был генерал Римский-Корсаков, по замыслу которого лицей основан. Покровителем корпуса до самой своей смерти в 1955 году являлся августейший кадет и юнкер великий князь Гавриил Константинович. В 1936 году глава дома Романовых пожаловал леди Детерлинг в благодарность за большое русское дело, ею поддерживаемое, титул княгини Донской.

Ко всему вышеизложенному не лишним будет добавить, что со времени революции круто изменился взгляд русского образованного общества за границей на русские военно-учебные заведения, воспитанники которых выказали столько геройства и самоотвержения при защите родины во время Гражданской войны в России. Этому лучшим свидетельством служит признание одного из руководителей общественного мнения до революции, писателя и публициста Александра Амфитеатрова, который в одной из своих статей в зарубежной прессе воскликнул, изумляясь самопожертвованием и геройством кадет: «Не знал я вас, господа кадеты, честно признаюсь, и только теперь осознал глубину вашего подвижничества…»

Заканчивая эту книгу, я должен с большим удовлетворением признать, что кадеты русских зарубежных корпусов целиком впитали в себя лучшие традиции кадет царского времени, в лице княже-константиновцев ныне являясь ядром и главной опорой Общекадетского объединения за границей. Да пошлет Господь Бог им счастья дожить до того светлого дня, когда они смогут передать факел нашей преемственности кадетам будущей свободной национальной России.

Сан-Франциско, 1961 год

Кадеты и юнкера в Белом движении Воспитанные в твердых принципах службы за Веру, Царя и Отечество, кадеты и юнкера, для которых. эта формула являлась смыслом и целью всей их будущей жизни, приняли революцию 1917 года, как огромное несчастье и гибель всего, чему они готовились служить и во что верили. Красный флаг, заменивший русский национальный, они сочли, с первых же дней его появления, тем, чем он в действительности и был, а именно грязной тряпкой, символизирующей насилие, бунт и надругательство над всем для них дорогим и священным. Хорошо зная об этих настроениях, которые кадеты и юнкера не считали нужным скрывать от новой власти, она поспешила в корне изменить быт и порядки военно-учебных заведений. В первые же месяцы революции Советы поспешили переименовать кадетские корпуса в «гимназии военного ведомства», а роты в них - в «возрасты», строевые занятия и погоны отменить, а во главе корпусной администрации поставить «педагогические комитеты», куда, наряду с офицерами-воспитателями, директорами и ротными командирами, вошли и стали играть в них доминирующую роль солдаты-барабанщики, дядьки и военные фельдшера. Помимо этого, революционное правительство в каждый корпус назначило «комиссара», являвшегося «оком революции». Главной обязанностью таких «комиссаров» было прекращать на корню все «контрреволюционные выступления». Офицеры-воспитатели стали заменяться штатскими учителями, под именем «классных наставников», как в гражданских учебных заведениях. Все эти реформы кадетская среда встретила единогласным возмущением. При первых же известиях о начавшейся в разных местах России гражданской войне кадеты стали массами покидать корпуса, чтобы вступить в ряды Белых армий, сражавшихся против большевиков. Однако, как молодежь, воспитанная в твердых принципах воинской чести, кадеты в лице их строевых рот, прежде чем покинуть навсегда родные корпуса, приняли все от них зависящие меры, дабы спасти свои знамена - символ их воинского долга - не допустить, чтобы они попали в руки красных. Кадетские корпуса, которым удалось в первые месяцы революции эвакуироваться в районы Белых армий, взяли знамена с собой. Кадеты же корпусов, оказавшихся на территории советской власти, сделали все от них зависящее и возможное, чтобы скрыть свои знамена в надежных местах. Знамя Орловского Бахтина корпуса тайно было унесено из храма офицером-воспитателем подполковником В. Д. Трофимовым, совместно с двумя кадетами и спрятано в надежном месте при очень трудных обстоятельствах. Кадеты Полоцкого кадетского корпуса, с опасностью для собственных жизней, спасли знамя из рук красных и вывезли его в Югославию, где око затем было передано Русскому кадетскому корпусу. В Воронежском корпусе кадеты строевой роты тайно вынесли из храма знамя, а на его место в чехол положили простыню. Исчезновение знамени красные заметили лишь тогда, когда оно находилось уже в надежном месте, откуда было затем вывезено на Дон. Среди известных случаев спасения знамен, принадлежавших кадетским корпусам, самое значительное дело было совершено кадетами-симбирцами, которые, вместе со знаменем своего корпуса, спасли и хранившиеся с ним два знамени Полоцкого кадетского корпуса. Это славное дело выделяется не только числом спасенных знамен, но и количеством лиц, принимавших в этом то или иное участие. К началу марта 1918 года Симбирский кадетский корпус уже находился под контролем местных большевиков. У входа в корпусное здание стояли часовые. В вестибюле располагался главный караул с пулеметами. Знамена находились в корпусной церкви, дверь которой была закрыта на ключ и охранялась часовым. А рядом, в столовой был караул из пяти красногвардейцев. О намерении большевиков отобрать знамена, сообщил, пришедший во 2-е отделение 7-го класса, полковник Царьков, один из корпусных преподавателей, особенно любимый кадетами. Поцеловав близ стоявшего кадета, полковник этим намекнул кадетам на их обязанности в отношении корпусной святыни. Отделение поняло намек и, не посвящая других кадет, составило план похищения знамен, в исполнении которого приняли участие все, без исключения, кадеты славного второго отделения, выполняя полагающиеся, сообща продуманные и распределенные задачи. Кадетам А. Пирскому и Н. Ипатову посчастливилось незаметно снять слепок ключа от церковной двери. А вечером, когда хитростью удалось отвлечь внимание часового и караула, заготовленным по слепку ключом открыли церковь, сорвали полотнища и, охраняемые всюду расставленными «махальными», доставили знамена в свой класс. Снимали знамена: А. Пирский, Н. Ипатов, К. Россин и Качалов - прикомандированный кадет 2-го Петербургского кадетского корпуса. Большевики, утром заметившие исчезновение знамен, производили обыски во всех помещениях корпуса, но безрезультатно. Знамена, очень находчиво, были скрыты в классе же, на дне бочонков с пальмами. Но возникла новая задача - вынести знамена из корпуса. Через два дня, когда по сговору предстояло передать знамена находившемуся в городе прапорщику Петрову, который лишь в 1917 году окончил Симбирский же корпус, - решили действовать «на ура». Самые сильные кадеты отделения спрятали знамена за пазуху, их окружили толпой и разом кинулись через швейцарскую, мимо растерявшихся часовых, на улицу. Потом, когда передача знамен уже была произведена, вернулись в корпус и объяснили свою выходку желанием подышать свежим воздухом, прогуляться. В дальнейшем, уже после роспуска корпуса, большевики арестовали целый ряд корпусных офицеров, обвиняя их в сокрытии знамен. Находившиеся еще в городе кадеты славного второго отделения собрались для обсуждения вопроса - как бы выручить из тюрьмы офицеров, даже не знавших, где находятся знамена. Кадеты А. Пирский, К. России и Качалов предложили, что они сознаются большевикам в похищении знамен, а при допросах будут заявлять, что знамена увез Н. Ипатов, который больше месяца тому назад уехал в Манчжурию. Так и поступили. Воспитатели вышли из тюрьмы, а их места заняли кадеты. Но Бог вознаградил их дух: так получилось, что суд признал их невиновными... А от мести большевиков им удалось сбежать. Знамена переданы были на хранение сестре милосердия Евгении Викторовне Овтрахт. Она спрятала их и передала в руки генерала барона Врангеля после занятия добровольцами гор. Царицына. Приказом за № 66 от 29 июня 1919 года за этот подвиг она была награждена Георгиевской медалью. В январе 1955 года знамя, спасенное г. Овтрахт, ставшей игуменьей Эмилией, прибыло в США и ныне находится в митрополичьем храме Синода Зарубежной Церкви. Кадеты Омского корпуса в 1918 году, получив от красного командования приказ снять погоны, вечером того же дня собрались всем корпусам в сборной зале, сложили все погоны в гроб, который затем старшими кадетами был зарыт в землю. Знамя Сумского кадетского корпуса, ныне также находящееся в США, спасено с опасностью для его жизни кадетом Димитрием Потемкиным. В Белой борьбе за Россию против красных первыми выступили в октябре 1917 года Александровское военное училище и кадеты трех московских корпусов. Юнкера несколько дней подряд защищали Москву от захвата ее большевиками, причем третья рота Училища, даже и после поражения не пожелавшая сдать оружия, была красными уничтожена поголовно. Узнав о выступлении юнкеров-александровцев против красных, строевая рота Третьего московского Императора Александра II корпуса присоединилась к юнкерам и заняла позицию вдоль реки Яузы, в то время, как строевая рота Первого московского корпуса прикрывала юнкерский фронт с тыла. Под огнем превосходившего их числом противника юнкера и кадеты, расстреливаемые со всех сторон, стали отходить к реке Яузе, где и задержались. В это время строевая рота Второго московского корпуса, построившись в сборной зале под командой своего вице-фельдфебеля Слонимского, обратилась с просьбой к директору корпуса разрешить выйти на помощь юнкерам и кадетам двух других корпусов. На это последовал категорический отказ, после чего Слонимский приказал разобрать винтовки и, со знаменем во главе, повел роту к выходу, который загородил собой директор корпуса, заявивший, что «рота пройдет только через его труп». Правофланговыми кадетами генерал был вежливо отстранен с пути и рота явилась в распоряжение командующего сборным юнкерско-кадетским отрядом на реке Яузе. Кадеты трех московских корпусов и юнкера-александровцы покрыли себя в эти дни бессмертной славой в борьбе с красными. Они бились в течение двух недель, доказав на деле, что значат для русского кадета и юнкера товарищеская спайка и взаимная выручка. В дни большевистского переворота в октябре 1917 года с оружием в руках сражались против большевиков в Петрограде почти все военные училища во главе с особенно пострадавшим в этой борьбе Николаевским инженерным. Морской кадетский корпус в Петрограде в первые дни революции подвергся нападению бунтующей черни и солдат, во главе с вышедшими из повиновения нижними чинами Лейб-Гвардии Финляндского полка и запасных частей. Директор Морского корпуса адмирал Карцев приказал раздать оружие гардемаринам и старшим кадетам, и корпус оказал бунтовщикам вооруженное сопротивление. Желая спасти гардемаринов и кадет, директор Морского корпуса вышел в вестибюль и вступил в переговоры с нападающими, заявив им, что в здание корпуса он толпу не пустит, так как отвечает за казенное имущество, но готов выдать некоторое число винтовок и разрешит делегатам осмотреть все помещения, дабы убедиться в отсутствии пулеметов, в стрельбе из которых агитаторы обвиняли Морской корпус. Однако, в то время, как по приказу адмирала Карцева его помощник - инспектор классов ген.-лейт. Бригер отправился с делегатами для осмотра корпуса, на адмирала было произведено нападение, он получил удар прикладом по голове и был увезен в здание Государственной Думы, где тяжело себя ранил, покушаясь на самоубийство. Заместивший адмирала Карцева ген.-лейтенант Бригер на посту директора корпуса, распустил кадет и гардемаринов по домам и в этот день, в сущности, закончилось 216-летнее служение корпуса Российской империи. В Воронежском кадетском корпусе, когда пришел манифест об отречении Государя Императора, который директор прочел в церкви, настоятель храма - законоучитель корпуса о. протоиерей Стефан (Зверев), а за ним и все кадеты зарыдали. В тот же день кадеты строевой роты сорвали с флагштока красную тряпку, вывешенную писарями и, при открытых окнах, сыграли национальный гимн, подхваченный голосами всего корпуса. Это вызвало прибытие к зданию корпуса красной гвардии, которая намеревалась перебить кадет. Последнее с большим трудом было предотвращено директором, генерал-майором Белогорским. В первые дни большевизма, осенью и зимой 1917 года, все кадетские корпуса на Волге были разгромлены, а именно: Ярославский, Симбирский и Нижегородский. Красногвардейцы ловили кадет в городах и на станциях железных дорог, в вагонах, на пароходах, избивали их, калечили, выбрасывали на ходу поездов из окон и бросали в воду. Уцелевшие кадеты этих корпусов одиночным порядком прибывали в Оренбург и присоединялись к двум местным корпусам, в дальнейшем разделив их судьбу. Псковский кадетский корпус, переведенный в 1917 году из Пскова в Казань и разместившийся в здании Духовной семинарии на Арском поле, во время октябрьского выступления большевиков в этом городе, как и московские кадеты, присоединился к местным юнкерам, сражавшимся с красными. В 1918 году кадеты-псковичи выступили походным порядком на Иркутск, где снова с оружием в руках,уже в 1920 году, сражались против красной власти. Часть из них погибла в боях, а уцелевшие, перебравшись в Оренбург, продолжали борьбу с красными. Одному кадету удалось в Сибири даже организовать свой собственный партизанский отряд. Знамя Псковского корпуса было спасено из рук красных корпусным священником, настоятелем о. Василием. Командир второй роты Симбирского кадетского корпуса, - полковник Горизонтов, преодолевая тысячи затруднений и опасностей, вывел остатки корпуса в Иркутск, где в декабре 1917 года юнкера тамошнего военного училища не позволили местным большевикам захватить власть в городе, сражаясь с красной гвардией в течение восьми суток. В эти дни юнкера потеряли убитыми и ранеными больше 50 человек и несколько офицеров, но сами перебили свыше 400 красных. 17 декабря 1917 года строевая рота Оренбургского Неплюевского корпуса, под командованием своего вице-фельдфебеля Юзбашева, ушла из корпуса и присоединилась к отряду оренбургских казаков атамана Дутова. В их рядах кадеты приняли участие в боях с красными под Карагандой и Каргадой, понеся потери ранеными и убитыми, а затем остатки роты, совместно с юнкерами Оренбургского казачьего училища, оставили Оренбург и степями двинулись на юг. Этот поход описан талантливым пером кадета-писателя Евгения Яконовского. Кадеты Оренбургского Неплюевского корпуса (выпускного класса) впоследствии почти целиком составили команду броневого поезда «Витязь», как другие кадеты составляли команды бронепоездов «Слава офицера» и «Россия». В январе 1918 года юнкера Одесского пехотного училища, вместе со своими офицерами, были окружены в здании училища со всех сторон красногвардейскими бандами. Оказав им энергичное сопротивление, юнкера только на третий день боя, и то по приказанию начальника Училища, полковника Кислова, оставили здание одиночным порядком и группами, чтобы пробраться на Дон и вступить в ряды Добровольческой армии. В октябре 1917 года Киевское пехотное имени Великого Князя Константина Константиновича военное училище вступило в бой с красными впервые на улицах Киева и понесло в этом бою первые потери. Захватив силой оружия поездной состав на вокзале, оно перешло на Кубань, где в рядах кубанских частей участвовало в Ледяном походе и при взятии Екатеринодара. Начиная с осени 1917 года и до зимы 1923 года огромные пространства России были охвачены Гражданской войной. В этой грандиозной борьбе русские кадеты и юнкера заняли самое почетное место, подтверждая принцип того, что «погоны у кадет разные, но душа одна». Кадеты и их старшие товарищи и братья - юнкера понесли страшные потери убитыми, ранеными и замученными,не говоря уже о навеки искалеченных физически и морально на всю их остальную жизнь. Эти дети и юноши-добровольцы были самым прекрасным и, вместе с тем, самым тягостным из всего в Белом движении. Об их участии в этой страшнейшей из войн должны быть впоследствии написаны целые книги, о том, как пробивались в Белые армии эти дети и юноши, как бросали свои семьи, как находили, после долгих трудов и поисков, обетованную армию. Первые отряды добровольцев, начавшие бороться с красными у Ростова и Таганрога, были в огромном своем большинстве составлены из кадет и юнкеров, как и отряды Чернецова, Семилетова и других основоположников борьбы с красными. Первые гробы, неизменно провожаемые в Новочеркасске печальным атаманом Калединым, заключали в себе тела убитых кадет и юнкеров. На их похоронах генерал, Алексеев, стоя у открытой могилы, сказал: - Я вижу памятник, который Россия поставит этим детям, и этот памятник должен изображать орлиное гнездо и убитых в нем орлят... В ноябре 1917 года в гор. Новочеркасске сформировали Юнкерский батальон, состоявший из двух рот: первой юнкерской, под командой ротмистра Скосырского и второй кадетской, под командой штабс-капитана Мизерницкого. 27 ноября он получил приказание погрузиться в поезд и с полусотней Донского казачьего военного училища был направлен в Нахичевань. Выгрузившись под огнем противника, батальон быстро построился, как на учении и, идя во весь рост, бросился в атаку на красных. Выбив их из Балабинской рощи, он в ней закрепился и продолжал стрелковый бой при поддержке двух наших орудий. В этом бою почти целиком погиб взвод капитана Донскова, состоявший из кадет Орловского и Одесского корпусов. Найденные после боя трупы оказались обезображенными и исколотыми штыками. Так кровью русских детей-кадет обагрилась русская земля в первом бою, положившем основание Добровольческой армии и Белой борьбе при взятии Ростова-на-Дону. В январе 1918 года в Екатеринодаре был создан отряд добровольцев имени «Спасения Кубани», под командой полковника Лесевицкого, состоявший из кадет различных корпусов и юнкеров Николаевского кавалерийского училища. В его рядах геройски пали на поле чести кадеты: Георгий Переверзев - Третьего московского корпуса, Сергей фон Озаровский - Воронежского, Данилов - Владикавказского и многие другие, имена которых записаны у Господа Бога... После взятия Воронежа отрядом генерала Шкуро, многие кадеты местного корпуса, скрывавшиеся от красных в городе, записались добровольцами в отряд. Из них в последующих боях были убиты кадеты-воронежцы: Гусев, Глонти, Золоторубов, Селиванов и Гроткевич. Поэтесса Снасарева-Казакова посвятила свои, рвущие душу стихи кадетам-добровольцам, погибшим под Иркутском: «Как звезды были их глаза. Простые, русские кадеты; Их здесь никто не описал И не воспел в стихах поэта. Те дети были наш оплот, И Русь поклонится их гробу; Они все там до одного Погибли в снеговых сугробах...» Славой и честью покрыли себя кадеты всех Российских корпусов, сражавшиеся рядом со своими старшими братьями-юнкерами на Оренбургском фронте, у генерала Миллера на Севере, у генерала Юденича под Дугой и Петроградом, у адмирала Колчака в Сибири, у генерала Дидерихса на Дальнем Востоке, у казачьих атаманов на Урале, Дону, Кубани, в Оренбурге, Забайкалье, Монголии, в Крыму и на Кавказе. У всех этих кадет и юнкеров был один порыв, одна мечта - пожертвовать собой для Родины. Этот высокий подъем духа и вел к победе. Только им и объяснялся весь успех добровольцев против многочисленного врага. Это отразилось и на песнях добровольцев.наиболее характерной из которых является их песня в Ледяном походе на Кубани: Вечерней порой, сомкнувшись в строю, Поем мы негромкую песню свою О том, как в далекие степи ушли Мы, дети безумной, несчастной земли, И в подвиге видели цель мы одну - Спасти от позора родную страну. : Пугали нас вьюги и холод ночной. - Недаром нам дался поход Ледяной...» «Порыв по своей возвышенности, своему бескорыстию, по самопожертвованию столь исключительный», - писал один из наших славных кадет-писателей, - «что подобный ему трудно отыскать в истории. Этот подвиг тем значительнее, что был совершенно бескорыстен, мало оценен людьми и лишен лаврового венка победы...» Один вдумчивый англичанин, бывший на юге России во время гражданской войны, сказал, что «в истории мира он не знает ничего более замечательного, чем дети-добровольцы Белого движения. Всем же отцам и матерям, отдавшим своих детей за Родину, он должен сказать, что их дети принесли на поле брани святыню духа и в чистоте юности легли за Россию. И если люди не оценили их жертв и не воздвигли им еще достойного памятника, то их жертву видел Бог и принял их души в Свою райскую обитель...» Великий Князь Константин Константинович, предчувствуя ту светлую роль, которая в будущем достанется:на делю так любимых им кадет, задолго до революции посвятил им пророческие строки: «Хоть мальчик ты, но сердцем сознавая Родство с великой воинской семьей, Гордися ей принадлежать душой; Ты не один - орлиная вы стая. Настанет день и, крылья расправляя, Счастливые пожертвовать собой, Вы ринетесь отважно в смертный бой, - Завидна смерть за честь родного края!..» В дни Белого движения на Украине, при гетмане Скоропадском, кадетские корпуса были восстановлены под именем «войсковых бурс» в Киеве, Сумах, Полтаве и Одессе. Равным образом открылись снова кадетские корпуса: Хабаровский, Иркутский, Новочеркасский и Владикавказский, так. как революция и большевизм привели к тому, что за период 1917–18 г. г. погибли все военные училища и 23 кадетских корпуса из 31, существовавшего до марта 1917 г. в России. Гибель большинства из них была ужасна, и беспристрастная история когда-либо отметит те кровавые события, которые сопутствовали этой гибели, как, например, поголовное избиение персонала и кадет Ташкентского корпуса, которое можно приравнять разве к избиению младенцев на заре Нового Завета... Это была недостойная месть большевиков за то, что строевая рота ташкентских кадет принимала участие в обороне Ташкентской крепости вместе с юнкерами и школами прапорщиков. После разгрома Белого движения судьба кадетских корпусов, бывших на территории белых армий сложилась весьма трудно и печально. Так, в день эвакуации Одессы, 25 января 1920 года, только часть Одесского и Киевского корпусов успела, под огнем красных, погрузиться на пароходы. Другая же часть, не смогшая пробиться в порт, была вынуждена, повернув обратно, присоединиться к отступающим из города белым войскам; командовал этой частью капитан Реммэрт. 31-го января 1920 года в отряде полковника Стесселя, при отступлении к румынской границе, она геройски защищала левый фланг отряда в боях под Кенделем и Зельцем, после чего кадетам удалось переправиться в Румынию. Прилагаемый к настоящей книге приказ Военного представителя в Румынии от 2/15 апреля 1920 г. говорит достаточно красноречиво об этом подвиге кадет. Страшные дни, пережитые ими, талантливо описаны кадетом-писателем Евгением Яконовским в лучшем его произведении «Кандель». Хабаровскому корпусу, после гибели Белой армии в Сибири, пришлось эвакуироваться во Владивосток на Русский остров, а затем в Шанхай. Сибирский Императора Александра I корпус через Владивосток и Китай попал в Югославию. 19 декабря 1919 года наступление красных на Новочеркасск заставило Донской корпус, во главе с его директором, генералом Чеботаревым, двинуться походным порядком на юг. Через Новороссийск корпус был эвакуирован в Египет, а затем в Югославию. Сюда же после эвакуации армии генерала Врангеля, попали и кадетские корпуса, нашедшие себе приют в Крыму и Сведенные в Крымский кадетский корпус. В Югославии, благодаря этому, после ликвидации Белого движения России оказались три кадетских корпуса из остатков прежних корпусов царского времени, а именно: 1) Крымский - из кадет Петровского - Потавского и Владикавказского корпусов в гор. Белая Церковь; 2) Первый Русский - из остатков корпусов Киевского, Полоцкого и Одесского в гор. Сараево; 3) Донской - из кадет Новочеркасского, Первого Сибирского и Хабаровского корпусов в гор. Гаражде. Впоследствии все эти три корпуса были сведены в один, названный Первым Русским В. К. Константина Константиновича кадетским корпусом, кадеты которого называют себя: «княже-константиновцы»; шефство было дано приказом Короля Югославии АЛЕКСАНДРА I. Корпус этот просуществовал в Югославии вплоть до занятия ее войсками Красной армии в последнюю мировую войну. Что касается военных училищ, то во время Белой борьбы на Кубань и Дон из Киева, как говорилось выше, прибыло первым Киевское пехотное училище. После сражений на улицах родного города оно, отправившись на Кубань, приняло участие в ее освобождении, после чего возобновило военно-учебную работу в Екатеринодаре, а затем в Феодосии. Работа эта прерывалась участием училища в боях, как, например, в Крыму у Перекопа, когда оно оставило на нем две офицерских и 36 юнкерских могил, а затем, в августе 1920 года, приняло участие в десанте на Кубань генерала Улагая. Осенью 1920 года жители гор. Феодосии намеревались поставить на набережной памятник, представляющий собой занесенную снегом фигуру юнкера, защищающего Крым. Этот памятник должен был увековечить подвиг Училища, которое в январскую стужу 1920 года спасло Крым от красных. Помимо Киевского училища, в Добровольческой армии на Юге России возродилось также Александровское пехотное училище, под начальством генерала А. А. Курбатова. Оно было награждено генералом Врангелем серебряными трубами с Николаевскими лентами за десантную операцию на Тамани, под начальством генерала Хамина. Николаевское кавалерийское училище было образовано в Галлиполи,а затем, после переезда армии, в Югославию обосновалось в Белой Церкви, где дало 3 выпуска, а именно: в ноябре 1922 года, в июле 1923 года и в сентябре 1923 г. Кроме того, перед своим закрытием в 1923 году оно выпустило эстандарт-юнкеров. Всего окончило его и было произведено в корнеты 352 человека. В Болгарии некоторое время существовали прибывшие из Галлиполи Сергиевское артиллерийское училище, Алексеевское пехотное, Инженерное и Николаевское артиллерийское. Морской кадетский корпус, после эвакуации армии генерала Врангеля из Крыма, обосновался в Бизерте, где несколько лет продолжал свое существование для того, чтобы дать возможность гардемаринам и кадетам окончить курс. Необходимо упомянуть также о Русском военном училище в Китае, открытом правителем Манчжурии - маршалом Чжан-Цзо-Лином для пополнения офицерами его армии, сражавшейся с красными в Манчжурии. Училище сформировали по программе русских военных училищ мирного времени с двухгодичным курсом, причем преподавателями и офицерами в нем были русские. Первый выпуск его имел место в 1927 году, второй в 1928 году. Все юнкера, произведенные из него в офицеры, русские по национальности, приказом по Общевоинскому союзу были признаны подпоручиками русской армии. Наконец, ныне во Франции, в окрестностях Парижа, существует Русский корпус-лицей имени Иператора Николая II, благодаря пожертвованию и ежегодной материальной помощи этому учебному заведению леди Лидии Павловны Детерлинг. Первым директором его был генерал Римский-Корсаков, по мысли которого лицей основан. Покровителем корпуса, до самой своей смерти в 1955 году, являлся августейший кадет и юнкер - Великий Князь Гавриил Константинович. В 1936 году Глава Дома Романовых пожаловал леди Детерлинг, в благодарность за большое русское дело, ею поддерживаемое, титул княгини Донской, при Высочайшем указе. Ко всему вышеизложенному не лишним будет добавить, что со времени революции круто изменился взгляд русского образованного общества за границей на русские военно-учебные заведения, выказавшее столько геройства и самоотвержения при защите родины во время Гражданской войны в России. Этому лучшим свидетельством служит признание одного из руководителей общественного мнения до революции, писателя и публициста Александра Амфитеатрова, который в одной из своих статей в зарубежной прессе воскликнул, изумляясь самопожертвованием и геройством кадет: «Не знал я Вас, господа кадеты, честно признаюсь и только теперь осознал глубину Вашего подвижничества...» Заканчивая эту книгу, я должен с большим удовлетворением признать, что кадеты русских зарубежных корпусов целиком впитали в себя лучшие традиции кадет царского времени, в лице княже-константиновцев ныне являясь ядром и главной опорой Общекадетского объединения за границей. Да пошлет Господь Бог им счастья дожить до того светлого дня, когда они смогут передать факел нашей преемственности кадетам будущей свободной национальной России. Идя навстречу пожеланиям многих кадет и исполняя их просьбу, я с удовольствием присоединяю к своему труду следующие статьи: написанные Сергеем Палеологом, Михаилом Залесским и Череповым - все затрагивающие одну и ту же «кадетскую» тему. А. Марков.